Нечасто Саратов становится источником новостей, которые горячо обсуждают как в официальных структурах страны, так и в самой искренней, кухонной ее части. А ведь всего лишь десять лет назад экс-губернатор нашей области, ставший персонажем городского фольклора, благодаря своим политическим решениям, поднимал вопрос о легализации публичных домов. Тема, которой мы сегодня коснемся, дорогой читатель, редко попадает на страницы истории. Ибо она, будучи дамой благонравной и благочестивой, никогда не позволит себе, даже случайно, обнажить манящую щиколотку, скрывающуюся под многослойными юбками эпох, веков, идеологий…

Ул. Панкратьевская (Мичурина)

Эта улица начала складываться уже в середине XVIII века. Существует несколько версий, откуда произошло ее название, однако нам кажется более реалистичной та, где оно связывается с проживающими здесь когда-то помещиками Панкратьевыми.

Обращали ли вы внимание, мой дорогой читатель, на нумерацию домов по улице Мичурина? В отличие от всех старых улиц города, начинающих свое формирование от центра и простирающихся ближе к его пределам, улица Мичурина (то бишь Панкратьевская) имеет обратный порядок номеров. Дело в том, что во времена былые улица эта почти сплошь состояла из заведений того сомнительного свойства, из-за которого разве что определение «дом терпимости» было употребимо в обществе. Неудивительно, что истоки улицы были сокрыты от взоров приличной публики, совершающей ежедневный променад по центру города.

Живую иллюстрацию вышесказанному мы находим в воспоминаниях о 1870-х годах археографа и историка Александра Гераклитова: «Это время было для меня периодом сильных впечатлений, хоть не всегда благотворных для столь юного возраста. Дело в том, что на Панкратьевской улице тогда еще были публичные дома, посетители коих, любя музыку, часто приглашали играть перед окнами заведений шарманщиков. Мы же, ребятишки, конечно, вереницей бегали за шарманщиками и насмотрелись и наслушались многого, чего бы и взрослым не подобало».

Ул. Валовая

Название этой улицы пронесено через тяжелую многовековую летопись Саратова и сохранено до сих пор. Помимо богатой исторической хроники, она известна как место проведения кулачных боев и столкновений между горожанами и бурлаками. В «Письмах к приятелю» первого саратовского журналиста Ивана Горизонтова мы встречаем еще несколько любопытных подробностей: «Улица эта сплошь была обставлена кабаками, домами терпимости и прочими притонами народа пьяного и буйного», что, несомненно, усугубляло криминальную обстановку в округе.

Ул. Константиновская (Советская)

Здание, которое представляет особый для нас интерес, было построено на Константиновской улице в 1914 году по проекту архитектора Петра Зыбина. В свою очередь архитектурный шедевр купил Вячеслав Яхимович, известный инженер, который изобрел паровое отопление и вентиляционную систему, протестировав их на своем новом доходном доме. Внешний облик сохранился до наших дней без изменений.

Мы не знаем, что происходило за окнами эркера, поддерживаемого пугающего вида кариатидами, но если вы спросите об этом доме проходящего мимо саратовца, он уверенно скажет вам, что до революции здесь находился публичный дом. Столь странный каприз архитектора, соединившего на фасаде прекрасных нимф и ужасных фурий, городской фольклор оправдывает нравоучительной аллегорией, призванной предупреждать легкомысленных любителей сладострастных удовольствий, сколь разнообразна может быть женщина, а всякую женщину, цинично торгующую скоромимоходящей красотой, о том, что красота эта не бесконечна…

Близость этого дома к центру города, без сомнения, могла смущать аристократичную публику участившимися появлениями Магдалин в их обществе. Иван Горизонтов, уже представленный читателю, отмечал это в своих письмах: «Эти последние по внешности так ловко подделываются под порядочность, под приличие и видимую недоступность, что надо иметь в особенности опытный, бойкий глаз и изощренный нюх, чтобы суметь разделить грешных козлищ от смиренных и целомудренных овечек». И уже переходя к оценке прогрессивности современных барышень: «Прежде, бывало <…> “несемейственные” дамы стыдились появляться публично, открыто и, если приходили “на народ”, то робко и конфузливо жались к сторонке и держались только среди своих, себе подобных. Поэтому “оне” были заметны и “отличительны”. Теперь не то <…> эти дамы гордо приподняли голову, повели себя открыто, бравируя своим ремеслом».

Нам сложно увидеть на сером и обшарпанном теле доходного дома приветливые окна, манящие теплым светом занавешенной лампы. Лишь если закрыть на секунду глаза, нам мерещится маленькая комнатка с приторно-душным ароматом fleur d’orange и геранью на подоконнике, обои некогда модного цвета «фрез», с которых задорно подмигивают амурчики. Только нехитрые украшения – дешевые литографии с чайных коробок, головки из дамских журналов и открытки особого, так называемого, «парижского жанра», указывают нам на специфику занятий хозяйки алькова. А граммофон на жардиньерке придает особый шик апартаментам.