В 1871 году житель Саратова Петр Потапов отчего-то сменил фамилию на Ушаков и купил одноэтажный дом на перекрестке Немецкой (пр. Кирова) и Вольской улиц. Сделав в доме стеклянную стену и крышу, для того чтобы внутри было много солнца, Ушаков занялся созданием фотопортретов. Вскоре на съемки к нему стал ходить весь город. Самая известная фотографическая серия Ушакова была создана им по заказу суда – это снимки преступников того времени. Наиболее колоритным получился портрет Василия Виноградова с обритой левой стороной головы, что обозначало – «пойман за бродяжничество». 

После смерти Петра Ушакова в 1893 году фотомастерскую арендовал Гектор Баракки – итальянец, попавший в Саратов во время путешествия по Волге и решивший остаться в этом городе насовсем, потому что ему понравились здешние холмы и бордово-красный цвет Троицкого собора (на Музейной площади), – по крайней мере, так он объяснял. Баракки был первым профессиональным художником Саратова, создателем театральных декораций, преподавателем скульптуры. Известные мастера живописи Виктор Борисов-Мусатов и Павел Кузнецов были его учениками. Занимался Баракки и фотографией – снимки саратовских промышленных зданий, сделанные им  в 1902 году по просьбе местного купечества, были напечатаны на серебряных пластинах и отправлены российскому министру финансов Витте в подарок на день рождения.

Фотостудия процветала до 1911 года, пока участок, на котором она стояла, не арендовал владелец гостиниц Тюрин. Вместе с кинопромышленником Саввой они снесли одно из старейших фотоателье города, чтобы устроить на его месте кинотеатр. В своей рекламе Тюрин и Савва не мелочились, сообщая: «При посещении Саратова необходимо посетить самый лучший кинематографический театр России, стоящий 100 тыс. рублей».

Кинотеатр «Художественный», построенный по проекту популярного архитектора Юрия Терликова, представляет загадку для краеведов: на сегодняшний день не известно ни одной его фотографии –  лишь рисунки. Это странно, учитывая, что открытки с видами города пользовались тогда большим спросом, и любая архитектурная новинка немедленно попадала под фотообъективы. Так, изображение здания Казенной палаты (в котором будущий писатель Михаил Булгаков гостил у своей будущей жены), построенного Терликовым в то же время двумя кварталами ниже «Художественного», есть во множестве вариантов.

Все эти факты наводят на мысли о каком-то роковом возмездии за сломанную студию. Причем одним выпадением из поля зрения фотографов дело не ограничилось: осенью 1916 года «Художественный» сгорел, а его руины простояли на перекрестке около 20 лет (они есть на  любительском снимке).

В контексте истории сам Дом книги архитекторов Дмитрия Карпова и Владимира Дыбова, возведенный на пожарище в 1937 году, кажется отмеченным «стилистикой возмездия». Здание выполнено в красно-огненных тонах,  его угловая башенка тянется вверх подобно языку пламени, а арочный вход украшен крупными гроздями винограда. Понятно, что иногда виноград – это просто виноград, но все же в изобразительном искусстве он традиционно является символом бога вина Диониса, рожденного в горящем дворце. Пожар тот тоже, кстати, был по причине мести.

Если отсечь мифологические импровизации и смотреть на архитектуру Дома книги строго с позиций  искусствоведения в надежде, что в этом случае нам не грозит уйти в мистику, то вскоре мы будем разочарованы, потому что книжный магазин построен в стиле ар-деко. Как следует из названия, art deco – это искусство украшать. Архитекторы данного направления сообщали зданиям черты того, что считалось роскошью в первой четверти XX века: кубическая живопись, обтекаемые силуэты автомобилей и лайнеров, экзотическое искусство египтян и ацтеков. 

Но тут есть один момент – историки отмечают принципиальную разницу между европейским и советским стилями ар-деко: различия эти не столько внешние, сколько смысловые.

 Главным архитектурным произведением советского ар-деко является мавзолей Ленина, спроектированный по мотивам культовых сооружений Древней Месопотамии. Если бы здание таких форм появилось в европейском контексте, например, в качестве особняка или отеля, то оно имело бы развлекательный смысл. Задача, которая стояла перед автором мавзолея, была другая – создание совершенной  архитектуры, способной оказывать фактически магическое воздействие на зрителя. Такое ар-деко выражало идею переустройства сознания людей и мира в целом. Стилистическое родство саратовского Дома книги с мавзолеем на Красной площади как бы закрепляло угол зрения, под которым нужно смотреть и на чтение, – это  священно и это изменит мир.

Изменения могут произойти прямо сейчас, например, лепные виноградные гроздья знакомого здания на шумной улице вдруг напомнят бога вина или бродягу Виноградова, сфотографированного прежним хозяином этого места.

В противном случае остается смотреть на Дом книги, а видеть лишь фиги – тоже ведь просто винные ягоды.